Платон. Тимей (окончание)


  


Перевод С. Аверинцева:


На этом мы кончим наши рассуждения о живом существе в целом и о частях его тела, а равно и о том, как жить сообразно с рассудком, в одно и то же время осуществляя руководство самим собой и оказывая себе послушание. Но что касается того [начала], которому предстоит быть руководящим, то его чрезвычайно важно наперед снабдить силой, дабы оно смогло наипрекраснейшим и наилучшим образом осуществить свое руководительство. Впрочем, обстоятельный разбор этого предмета сам по себе составил бы особую задачу; если же коснуться дела лишь попутно, то имело бы смысл в связи с предшествующим заметить вот что: как мы уже не раз повторяли, в нас обитают три различных между собой вида души, каждый из которых имеет собственные движения. В соответствии с этим мы должны сейчас совсем вкратце сказать, что тот вид души, который пребывает в праздности и забрасывает присущие ему движения, по необходимости оказывается слабейшим, а тот, который предается упражнениям, становится сильнейшим; поэтому надо строго следить за тем, чтобы движения их сохраняли должную соразмерность. Что касается главнейшего вида нашей души, то ее должно мыслить себе как демона, приставленного к каждому из нас богом; это тот вид, который, как мы говорили, обитает на вершине нашего тела и устремляет нас от земли к родному небу как небесное, а не земное порождение; и эти наши слова были совершенно справедливы, ибо голову, являющую собою наш корень, божество простерло туда, где изначально была рождена душа, а через это оно сообщило всему телу прямую осанку.

Правда, у того, кто погряз в вожделениях или тщеславии и самозабвенно им служит, все мысли могут быть только смертными, и он не упустит случая, чтобы стать, насколько это возможно, еще более смертным и приумножить в себе смертное начало. Но если человек отдается любви к учению, стремится к истинно разумному и упражняет соответствующую способность души преимущественно перед всеми прочими, он, прикоснувшись к истине, обретает бессмертные и божественные мысли, а значит, обладает бессмертием в такой полноте, в какой его может вместить человеческая природа; поскольку же он неизменно в себе самом пестует божественное начало и должным образом ублажает сопутствующего ему демона (daimona), сам он не может не быть в высшей степени блаженным (evdaimona). Вообще говоря, есть только один способ пестовать что бы то ни было – нужно доставлять этому именно то питание и то движение, которые ему подобают. Между тем если есть движения, обнаруживающие сродство с божественным началом внутри нас, то это мыслительные круговращения Вселенной; им и должен следовать каждый из нас, дабы через усмотрение гармоний и круговоротов мира исправить круговороты в собственной голове, нарушенные уже при рождении, иначе говоря, добиться, чтобы созерцающее, как и требует изначальная его природа, стало подобно созерцаемому, и таким образом стяжать ту совершеннейшую жизнь, которую боги предложили нам как цель на эти и будущие времена.

Вот мы, кажется, и покончили с той задачей, которую взяли на себя в самом начале: довести рассказ о Вселенной до возникновения человека. Что касается вопроса о том, как возникли прочие живые существа, его можно рассмотреть вкратце, не вдаваясь без особой нужды в многословие, чтобы сохранить в этих наших речах должную меру.

Вот что скажем мы об этом: среди произошедших на свет мужей были и такие, которые оказывались трусами или проводили свою жизнь в неправде, и мы не отступим от правдоподобия, если предположим, что они при следующем рождении сменили свою природу на женскую, между тем как боги, воспользовавшись этим, Как раз тогда создали влекущий к соитию эрос и образовали по одному одушевленному существу внутри наших и женских [тел], построив каждое из них следующим образом. В том месте, где проток для выпитой влаги, миновав легкие, подходит пониже почек к мочевому пузырю, чтобы извергнуть оттуда под напором воздушного давления воспринятое, они открыли вывод для спинного мозга, который непрерывно тянется от головы через шею вдоль позвоночного столба и который мы ранее нарекли семенем. Поскольку же мозг этот одушевлен, он, получив себе выход, не преминул возжечь в области своего выхода животворную жажду излияний, породив таким образом детородный эрос. Вот почему природа срамных частей мука строптива и своевольна, словно зверь, неподвластный рассудку, и под стрекалом непереносимого вожделения способна на все. Подобным же образом и у женщин та их часть, что именуется маткой, или утробой, есть не что иное, как поселившийся внутри них зверь, исполненный детородного вожделения; когда зверь этот в поре, а ему долго нет случая зачать, он приходит в бешенство, рыщет по всему телу, стесняет дыхательные пути и не дает женщине вздохнуть, доводя ее до последней крайности и до всевозможных недугов, пока наконец женское вожделение и мужской эрос не сведут чету вместе и не снимут как бы урожай с деревьев, чтобы засеять пашню утробы посевом живых существ, которые по малости своей пока невидимы и бесформенны, однако затем обретают расчлененный вид, вскармливаются в чреве матери до изрядной величины и после того выходят на свет, чем и завершается рождение живого существа. Итак, вот откуда пошли женщины и все, что принадлежит к женскому полу.

Растить на себе перья вместо волос и дать начало племени птиц пришлось мужам незлобивым, однако легкомысленным, а именно таким, которые любили умствовать о том, что находится над землей, но в простоте душевной полагали, будто наивысшая достоверность в таких вопросах принадлежит зрению. А вот племя сухопутных животных произошло из тех, кто был вовсе чужд философии и не помышлял о небесном, поскольку утратил потребность в присущих голове круговращениях и предоставил руководительство над собой тем частям души, которые обитают в груди. За то, что они вели себя так, их передние конечности и головы протянулись к сродной им земле и уперлись в нее, а череп вытянулся или исказил свой облик каким-либо иным способом, в зависимости от того насколько совершающиеся в черепе круговращения сплющились под действием праздности. Вот причина, почему род их имеет по четыре ноги или даже более того: чем неразумнее существо, тем щедрее бог давал ему опоры, ибо его сильнее тянуло к земле. Те, которые были еще неразумнее и всем телом прямо-таки распластывались по земле, уже не имели нужды в ногах, и потому бог породил их безногими и пресмыкающимися. Четвертый, или водный, род существ произошел от самых скудоумных неучен, души которых были так нечисты из-за всевозможных заблуждений, что ваятелям тел стало жалко для них даже чистого воздуха, и потому их отправили в глубины – вдыхать мутную воду, позабыв о тонком и чистом воздушном дыхании. Отсюда ведет начало порода рыб, устриц и вообще всех водяных животных, глубинные жилища которых являют с собою возмездие за глубину их невежества. Сообразно этому все живые существа и поныне перерождаются друг в друга, меняя облик по мере убывания или возрастания своего ума или глупости.

Теперь мы скажем, что наше рассуждение пришло к концу. Ибо, восприняв в себя смертные и бессмертные живые существа и пополнившись ими, наш космос стал видимым живым существом, объемлющим все видимое, чувственным богом, образом бога умопостигаемого, величайшим и наилучшим, прекраснейшим и совершеннейшим, единородным небом.






Перевод С. Аверинцева. В кн.: Платон. Собр. соч. в 4-х томах. Том 3. М.: "Мысль", 1994




Примечания: 

Если следовать исторической хронологии, то 90-летнпй Критий рассказывал это предание своему 10-летнему внуку, тоже Критию, приблизительно около 505–510 гг. до н.э. 

Третий день праздника Апатурий (27–29-го дня месяца Пианепсиона — октябрь–ноябрь) назывался Куреотис, так как мальчики и девочки (греч. κουροι и κοραι) в этот день принимались в члены отцовской фратрии; может быть, однако, и потому, что мальчики в этот день приносили в жертву богам прядь своих волос (греч. κουρα — стрижка). Этимология слова Апатурий неясна. Возможно, оно означает «совместный общий праздник отцов фратрии» (ομος — общий, πατηρ — отец).

О путешествии Солона в Египет и философских беседах со жрецами из Гелиополя и Саиса сообщает Плутарх (Солон, гл. XXVI). Смуты, упоминаемые здесь, видимо, начались после отъезда Солона из Афин в 571 г., когда его младший родственник Писистрат пытался установить тиранию, и длились несколько лет. 

Ном
— область. Город Саис, славившийся своими мудрецами, назван по имени первого царя Саиса. из племени финикийцев. Амасис, из рода простых саисских граждан, был провозглашен царем мятежниками, убившими с его согласия законного правителя, внука Псамметиха Априю. Амасис и Априя похоронены в Саисском храме (Геродот, II 161–163, 169). О царствовании Амасиса как времени изобилия, роскоши и строительства богатейших храмов см. Геродот. II 172–182. 

Саисскпй храм Афины, или богини Нейт, славился гробницей божества, которое, как пишет Геродот, назвать по имени он считает грехом (II 170). Цицерон перечисляет пять Минерв, т. е. Афин, и среди них ту, которую египтяне почитают в Саисе, родом с Нила (De nat. deor. III 23, 59). Плутарх (De Iside et Osiride, 9) пишет о саисском храме Афины, «которую называют Изидой» и статуя которой имеет надпись: «Я есмь все бывшее, сущее и будущее, и никто из смертных еще не снял моего покрывала». Саисской богине посвящено знаменитое стихотворение Шиллера «Саисское изваяние под покрывалом». Некий юноша — искатель истины, сорвав покров со статуи богини, пал наземь полумертвым:

О том, что видел он и что узнал,
Он не поведал никому. Навеки
Он разучился радоваться жизни,
Терзаемый какой-то тайной мукой,
Сошел он скоро в раннюю могилу.

(Ф. Шиллер. Собр. соч., т. 1. М ., 1955, стр. 196 сл.)

Египтяне считали себя родственниками греков, так как, согласно мифам, потомки Зевса и Ио были братья Египет и Дании, сыновья н дочери которых насильственно должны были вступить в брак (Aesch. Prom. 846–869). 

Фороней — согласно мифам, сын аргосского царя Инаха и океаниды Мелии (Apollod. II 1, 1); по мнению Павсания (II 15, 5), он «первый соединил людей в общество, а до тех пор они жили разобщенно, каждый сам по себе. И то место, где они впервые собрались, было названо городом Форониконом». Правда, страна Форонея затем была, согласно Павсанию (II, 16, 1), названа уже по имени его внука Аргоса. Ниоба — здесь дочь Форонея от нимфы Теледики (Apollod. II 1, 1) и первая смертная супруга Зевса, родившая от него сыно­вей Аргоса и Пеласга (там же, II 1, 2 = FgH 1 А фр. 25 Jacoby). Девкалион и Пирра являются родоначальниками нового поколения людей — эллинов, названных так по имени их сына Эллина и сменивших более древних потомков Форонея и его внука Пеласга — пеласгов. Фукиднд, указывая на разобщенность греков до Троянской войны, справедливо замечает (I 2, 3), что «Эллада во всей совокупности и не носила еще этого имени», что «такого обозначения ее вовсе и не существовало раньше Эллина, сына Девкалиона, но что название ей давали по своим именам отдельные племена, преимущественно пеласги». Идея смены поколений и племен Древней Греции мифологически нашла свое отражение в мифах о потопе, трижды опустошавшем страну. Схолиаст к Платону (22а) перечисляет их, указывая на первый потоп при аттическом царе Огиге, второй — при Девкалионе и третий — при царе Дардане. Мифам о потопе с особой разработкой истории Девкалиона посвящена книга: H. Usener. Die Sintfluthsagen. Bonn, 1899. Древность пеласгов как догреческого этнического субстрата засвидетельствована современной наукой, хотя иногда их влияние чрезмерно преувеличивается (см., например: Van Windekens. Le Pelasgique. Louvain, 1952, а также этимологические исследования А. Карнуа).

Плутарх сообщает («Солон», гл. XXVI), что Солон беседовал в Гелиополе с Псенофисом, а в Саисе с Сонхисом — «самыми учеными жрецами». 

О неизбежности мировых катастроф и гибели в связи с этим культурных традиций, ремесел и наук Платон пишет также в «Законах» (III 676a–678b). 


Богиня Афина, она же — саисская Нейт (см. выше). 

Ваше семя — т. е. жители Аттики, один из первых царей которой, Эрихтоннй, родился (по рассказу мифографа Гигина) от семени бога Гефеста, упавшего на землю (Гею), когда этот бог безуспешно домогался Афины. Весь нижеследующий рассказ египетского жреца имеет в виду историю основания Афин богиней Афиной и ее покровительство Аттике. 

Геракловы столпы — Гибралтар. 

Атлантида — легендарная страна, главным источником сведений о которой являются два диалога Платона — «Тимей» и «Критий». Существование этого богатого и цветущего государства, а также его исчезновение в связи с мощной геологической катастрофой были предметом споров еще со времен античности. Среди античных авторов были скептики, например известный историк и географ Страбон, критиковавший философа Посидония за его мнение, что «история об острове Атлантида, возможно, не является выдумкой» (II 3, 6). Плиний Старший в своей «Естественной истории» упоминает среди земель, погруженных в море, «огромное пространство» Атлантиды, «если верить Платону» (II 92). Неоплатоник Лонгин (III в. н.э.) не считал этот рассказ у Платона излишним, но признавал его лишь в качестве некоего, мы бы сказали, литературного отступления, или обрамления (Procl. In Tim. 204, 18–24 Diehl), хотя неоплатоники Порфирнй и Ямвлих видели в изложении Платона полное единство с намерением всего диалога (там же, 24–29 D). Среди платоников н неоплатоников стало традицией признавать достоверность истории, созданной основателем Академии, причем достоверность, имеющую глубокий символическо-философский смысл. Непосредственный ученик Платона и комментатор «Тимея» Крантор принимал Атлантиду Платона за подлинный факт истории (Procl. In Tim. 75, 30–76, 2 D). Для самого Прокла является вполне достоверным рассказ некоего безвестного Маркелла (которого, впрочем, Прокл, может быть, путает с современным ему географом Маркианом из Гераклеи Понтнйской) в сочинении «Эфиопики» о громадном острове, некогда существовавшем в Атлантике, посвященном Посейдону и сохранившемся в памяти жителей другого большого острова в океане, также связанного с именем Посейдона (там же, 177, 10–21 D). Другие неоплатоники, не отрицая исторического факта Атлантиды, видят в этом рассказе «образы» (εικωνες) противоположностей, предсуществовавших «во всем» (τω παντι), в универсе (имеется в виду борьба афинян и атлантов). 

Тиррения, или Этрурия, — область в Средней Италии у побережья Тирренского моря. 

О большом количестве ила по ту сторону Геракловых столпов сообщает Аристотель (Meteor. I 354а 22), а также Теофраст (Hist. plant. IV 6. 4 Wimm.).

 




ПЛАТОН
(427–347 до н.э.) – великий древнегреческий философ, основатель Академии и родоначальник традиции платонизма. Платон родился в Афинах в аристократической семье: его отец Аристон происходил из рода последнего афинского царя Кодра и афинского законодателя Солона, мать – Периктиона, тоже из рода Солона, была двоюродной сестрой одного из 30 афинских тиранов Крития. Платон – третий сын Аристона и Периктионы – получил от родителей имя Аристокл, а «Платоном» («широким») его прозвал учитель гимнастики за ширину плеч. В юности он готовил себя к занятиям политикой, занимался литературой, слушал философа Кратила, последователя Гераклита. Но приблизительно с 407 до н.э. Платон оказывается в числе слушателей Сократа, и это событие изменило его судьбу: он сжег все, что написал до того, отказался от мечты о политической карьере и принял решение заниматься только философией. После казни Сократа в 399 Платон на десять лет уехал из Афин и путешествовал по Южной Италии, Сицилии, Египту. Во время этих поездок он оказался при дворе сиракузского тирана Дионисия I, которому попытался изложить свои идеи о наилучшем государственном устройстве. Дионисий понял из слов Платона очень мало, стал подозревать философа в подготовке заговора с целью переворота и продал философа в рабство, и из этой беды Платона выручили друзья, заплатив за него выкуп. После возвращения в Афины (ок. 388–387) Платон купил там землю и организовал собственную школу – Академию. В дальнейшем еще дважды по приглашению своего друга и почитателя Диона (в 366 и 361, после смерти Дионисия I) отправлялся на Сицилию, но уже к новому тирану – Дионисию Младшему. Но и эти попытки сделать из тирана просвещенного монарха остались безуспешны. Свое впечатление об этих поездках Платон отразил в ряде Писем.

Сочинения. Corpus Platonicum включает 36 диалогов, Апологию Сократа (защита Сократа на суде) и Письма, а также ряд сочинений, написанных в рамках школы, но с древних времен приписываемых Платону. Платон стал выдающимся мастером и реформатором жанра сократического диалога, получившего распространение в школах, основанных учениками Сократа. Главное действующее лицо платоновских диалогов – Сократ, который беседует со своими собеседниками, реальными историческими лицами 5 в., на темы о знании и добродетели, бытии и небытии, справедливости и т.д. Наиболее ранние сочинения (Апология, Критон, Ион, Евтифрон, Хармид) в какой-то мере отражают содержание бесед исторического Сократа, но учение, излагаемое персонажами диалогов, принадлежит исключительно гению Платона, который избрал недогматическую форму диалога для изложения собственного философского учения. Стержень всего учения Платона – учение об идеях как бестелесных сущностях, показывает границу, где начинается оригинально платоновское творчество. Кратил описывает и обосновывает сосуществование двух областей: области видимых вещей, находящихся в непрерывном движении и изменении (для нее у Платона позднее был принят термин «становление»), и области вечного самотождественного бытия. Менон посвящен вопросу, откуда берется знание и как возможно обучение, и в нем доказывается, что знание есть припоминание истины, созерцавшейся душой до рождения. Следующая группа диалогов представляет учение об идеях: Федон, Федр и Пир. В тот же период наивысшего расцвета платоновского творчества написано самое крупное произведение Платона – Государство, в котором наиболее полно и систематично представлено разные стороны учения Платона о человеке, мире и познании. Более поздние диалоги посвящены проблемам познания и критике собственной теории идей: Теэтет, Парменид, Софист, Политик; два важнейших поздних диалога Тимей и Филеб отмечены влиянием пифагорейской философии. В конце жизни Платон работал над обширными Законами. Философский метод Платона связан с пониманием истинного знания как припоминания и созерцания идей. Так как истинное знание не может быть передано в слове или чувственном восприятии, то нужно через воспитание, упражнение и майевтическую практику диалога привести ученика к самостоятельному усмотрению истинной сущности. Для правильного движения к истине прежде всего следует очистить душу от неверных мнений, накопившихся в ней за время нефилософской жизни, и все ранние платоновские диалоги демонстрируют эту практику очищения (в формальном отношении представляющую собой логическое опровержение ложного мнения): в них опровергаются неправильные определения, правильного же определения не дается, потому что предполагается, что собеседник должен дать его сам, к тому же истинная идея не может быть выражена в словах, т.е. в логическом определении.

Учение. Сердцевина философии Платона – учение об идеях. Как тени относятся к реальным существам, их отбрасывающим, так вся область чувственно воспринимаемого в целом относится к вещам умопостигаемым: идея настолько же реальнее и живее зримой вещи, насколько вещь подлиннее своей тени. Идеи находятся в «мыслимом месте», – сфере умопостигаемого, которая в самой себе имеет градацию: там пребывают вечные идеи, постижимые только интуитивным умом, но также числа и геометрические объекты как предмет, постигаемый дискурсивным знанием. В целом умопостигаемый космос обладает бытием благодаря наивысшему трансцендентному принципу – единому благу, которое «по ту сторону сущности», неизреченно и непознаваемо, но без него никакое бытие невозможно, ибо чтобы быть, всякая вещь должна быть самой собою, быть чем-то единым и одним. Данный нам в чувствах мир – это область «становления», где все возникает и погибает, вечно меняясь и никогда подлинно не существуя. Вещи существуют лишь благодаря своей причастности идеям, вечным и неизменным образцам. Метод эмпирической науки, основанный на наблюдении, по Платону, никогда не может привести к строгой истине, потому что наука может иметь дело только с вечным и неизменным. Поэтому адекватным способом описания и рассуждения об этом физическом мире в Тимее, где наиболее полно представлена физика Платона, является миф, т.е. не истинное, а только «правдоподобное» рассуждение. В седьмой книге Государства Платон излагает миф о пещере, в котором образно представляет тот мир, в котором мы живем как пещеру, а всех людей – как узников, крепко скованных цепями и сидящих в этой пещере. Узники смотрят на глухую стену, на которую падают отблески света, падающего в пещеру сверху, где находится выход из нее. Глядя на тени люди устанавливают причины и следствия явлений и таким образом полагают, что познают мир. Но если увидеть истинные причины этих явлений, то окажется, что все познанное на основании отображений не имеет почти никакого отношения к действительности, ведь тени представляют свои первообразы в сильно искаженном виде. Кроме того, сам выход из пещеры (то есть начало истинного познания) физически труден, глаза не привыкли к настоящему освещению, а на само солнце как источник света и вовсе смотреть невозможно. Наконец, трудно не только восхождение, но и возвращение обратно (трансляция истинного знания) – люди не верят речам об истинном бытии, они высмеивают того, кто говорит не о том, что видят глаза, а о том, что познал разум. Поэтому в одиночку философией заниматься крайне сложно, требуется поддержка со стороны человеческого сообщества, в рамках которого и формируется представление о ценностях и методах воспитания. Эти темы являются фоном всего социально-политического учения Платона, принципиальной особенность которого является интерпретация человека как разумной души – не смертные люди, а бессмертные души действуют в платоновском идеальном Государстве, и критика Аристотелем Платона за несходство с реальной жизнью некоторых положений его учения связана прежде всего с пониманием человеческой природы, единократно или многократно проживающей свой земной век. Души являются третьей важной онтологической реальностью наряду с вещами и идеями, они выступают как посредствующее звено между чувственным и умопостигаемым. Душа представляется у Платона состоящей из трех частей: вожделеющей, пылкой и разумной. Существуя в чувственных телах, души образуют с телом «совокупное целое» – живое существо (под этим словом подразумеваются и животные и люди). Но только души людей обладают разумом и поэтому могут познавать мир идей, если пройдут необходимый путь очищения и воспитания. Души животных (и растений) смертны, а разумные души людей бессмертны, поскольку, согласно изложенному в Тимее учению, они сотворены богом из того же состава, что и бессмертная мировая душа. После смерти души попадают на суд и получают возможность выбрать себе новую жизнь, статус в которой будет зависеть от добродетельности или порочности уже прожитой жизни. Наиболее похвальное занятие для людей как разумных существ – готовить себя к жизни вечной, упражнять разумную способность, заниматься философией. Но одиночка-философ хотя исторически и возможен (например – Сократ), но все же философия возможна как часть государственной политики, направленной на совершенствование человеческой природы. Платон в диалоге Государство излагает учение, согласно которому построение справедливого и успешного государства возможно только в том случае, если общество людей (т.е. разумных душ, живущих на земле) будет в своей структуре соответствовать истинной иерархии универсума и природе души. Так, поскольку в душе есть три начала, то и в государстве должны быть три слоя граждан: вожделеющей части и интересам соответствуют производители ремесленники и земледельцы, пылкой – воины-стражники, а разумной – правители-философы. Справедливость существует в масштабе всего целого: когда каждый занимается своим делом, к которому способен и которому обучен, тогда общее устроение справедливо. Разные типы несправедливости выражаются в таких формах правления, как тирания, олигархия, демократия, аристократия, а лучшим все же является монархия как власть единого с целью общего блага. Существенную роль в учении Платона играет тема любовного влечения (эроса). Платон выступает с разоблачением телесной любви, которая существенно суживает кругозор и стремится во-первых, лишь к удовольствию, во-вторых, приводит к собственнической установке в отношениях, по существу желая поработить, а не сделать свободным. Между тем свобода – безусловное благо, которое может дать в человеческих отношениях именно любовь, а в человеческом познании мира – философия, причем одно от другого едва ли может быть отделено. Любовь помогает быстрее пройти первые шаги на философском пути: здесь мы испытываем то самое удивление (оно ведь начало философии), которое заставляет остановиться и узнать в каком-то человеке, одном из многих, неповторимого и единственного; она помогает узнать, почему глубокое чувство и личное переживание не могут быть выражены словами, или, во всяком случае, обыденными словами; она учит тому, что значит стремиться к любимому предмету, думая только о нем и считая это самым важным, забывая о всем прочем. Эти уроки чувственной любви во всяком случае помогают лучше понять философские метафоры Платона, связанные с истинным познанием, устремлением, сосредоточением на главном и отрешении от неважного. Одна из трудных задач платоновского философского взгляда – увидеть в мире единый принцип, который есть именно <;em>благо, решается по аналогии с темой личной любви человека к человеку. Но, по Платону, трагедия личной любви всегда будет в том, что она часто заслоняет главное: тело заслоняет душу, отдельный человек и его красота – красоту истины и бытия. Правда же любви всегда будет в том, чтобы пройти путем любви как путем философии и видеть за телом душу, за преходящей красотой – непреходящую красоту добродетели и идеи, что в свою очередь не может не привести к благу и богу. Философия Платона оказалась важнейшим интеллектуальным достижением античной эпохи. В основанной Платоном школе был воспитан Аристотель, наряду с Платоном оказавший определяющее влияние на развитие западно-европейской философии. Последователи Платона в ранний и особенно поздний период истории античной философии (неоплатонизм) стали образцовыми и важными авторами, чтение которых до сих пор формирует основу философского образования.

Сочинения: Собрание сочинений, под ред. А.Ф.Лосева, В.Ф.Асмуса, А.А.Тахо-Годи. Тт. 1–4. М., 1990–1994. 

 

 

В начало 

Продолжение-I

Продолжение-II

 


 

Для удобства обратной связи у вас есть возможность

задать вопрос  или обсудить опубликованный материал на специализированном форуме ARGO "Философский контекст астрологических решений"




 

  

 

 

 

 



   
© 1995-2024, ARGO: любое использвание текстовых, аудио-, фото- и
видеоматериалов www.argo-school.ru возможно только после достигнутой
договоренности с руководством ARGO.