Московченко И.Б. О констатации связей астрономии и астрологии в трудах историков науки.

Предлагаем вниманию читателей фрагменты из диссертации Московченко И.Б. на соискание степени магистра философии "Сравнительный философско-методологический анализ исследовательских программ астрономии и астрологии в классическую эпоху". Научный пуководитель - доктор философских наук, профессор В.Г.Горохов. Диссертация защищена на "отлично" в Московском Государственном Университете имени М.В.Ломоносова в мае 2010 года. Публикуется впервые.

Глава 1. Историко-критические и методологические проблемы изучения взаимодействия астрологии и астрономии классической эпохи

1.1. О констатации связей астрономии и астрологии в трудах историков науки

Многие выдающиеся исследователи философии, методологии и истории науки уверенно фиксируют (в том или ином ракурсе) историческую связь астрономии и астрологии. Особенно тесной и явной эта связь была в эпоху господства геоцентризма, доминировавшего ещё со времён формирования античной астрономии и нашедшего своё наиболее полное математическое обоснование в «Альмагесте» Клавдия Птолемея (II в. н.э.) (1) – трактате, который в последующие столетия оказал мощнейшее влияние на развитие научной мысли как в мусульманском, так и в христианском мире. Птолемеева система мира лежала в фундаменте античной, средневековой и ренессансной астрономии вплоть до коперниканской революции XVI в. Этот период безусловного торжества геоцентрической модели Птолемея мы будем далее называть классической эпохой астрономии (и астрологии).

Обращает на себя внимание тот факт, что констатация связи астрономии и астрологии практически всегда фиксируется исследователями как нечто само собой разумеющееся и не требующее пояснений. Однако, на наш взгляд, тут возникает правомерный и открытый вопрос о типологии этой взаимосвязи, а именно:

была ли астрономия классической эпохи согласована с астрологией посредством неких общих междисциплинарных связей или же их связь носила лишь культурно-исторический характер, внешний по отношению к этим дисциплинам?

Нам представляется, что неправомерно говорить о междисциплинарных взаимосвязях астрономии и астрологии лишь на основании того, что прославленные астрономы прошлого (Птолемей (2), ал-Бируни(3), Улугбек (4) и другие) оставили потомкам не только работы, посвящённые астрономии, но и астрологические сочинения, а Региомонтан, Кардано, Кеплер и Галилей (и очень многие другие астрономы и математики) занимались практической астрологией на регулярной и гонорарной основе. Существовали ли более глубокие основания для сочетания этих дисциплин на практике?

Рассмотрим только несколько примеров высказываний ведущих историков науки в свете интересующих нас вопросов:

• Есть ли междисциплинарная, а не культурно-историческая взаимосвязь астрономии и астрологии?

• Если есть, то каковы внутренние «инструментальные» особенности этой связи?

Несмотря на то, что в ХХ веке астрология редко становилась объектом внимания исследователей, многие историки науки отмечают взаимосвязь астрономии и астрологии в классическую эпоху как факт, не вызывающий ни сомнений, ни возражений. Например, говоря об упадке греческой математики, нидерландский историк математики и астрономии Б.Л. ван дер Варден (van der Waerden; 1903–1996) ставит перед читателем открытый вопрос:

«После Аполлония греческая геометрия сразу кончается <…>. Мы видим, что астрономия продолжает развиваться, хотя иногда и с перерывами, но в математике долгое время длится упадок, а затем снова начинается развитие, но уже на совершенно другой основе. Почему же это произошло?» (5).

Однако далее мы понимаем, что мастерство Б.Л. ван дер Вардена задавать чёткие вопросы в области истории науки и получать доказательные ответы на сей раз уступает место некоторому методологическому замешательству автора, привыкшего оперировать фактическим материалом. Вопрос учёного («Почему же это произошло?») остаётся не только открытым, но и демонстрирует совсем не свойственную исследовательскому стилю Б.Л. ван дер Вардена неопределённость перспектив дальнейших путей поиска ответа на поставленный вопрос:

«Ясно, что общие политические и экономические факторы не могут вполне удовлетворительно объяснить этот упадок математики; ведь эти причины должны были бы совершенно так же действовать и на астрономию. Могут возразить, что астрономия использовалась как вспомогательная наука для астрологии, но точно так же математика была нужна как вспомогательная наука для астрономии. Следовательно, какие-то внутренние причины должны были привести к упадку античной математики» (6).

Если для методологов истории науки подобное высказывание склонного к рассмотрению истории позитивной динамики научных достижений Б.Л. ван дер Вардена может быть наглядным примером недостаточности использования в исторических изысканиях только хронологии научных достижений и открытий, то для нашей темы любопытна именно ссылка на мнение тех, кто считает раннюю астрономию вспомогательной наукой для астрологии.

В другой своей работе (7), посвящённой ранним этапам развития астрономии, Б.Л. ван дер Варден высказывает подобное мнение неоднократно, проводя параллели между этапами развития астрономии и этапами развития астрологии:

«Априори можно предполагать существование двух стадий в развитии астрономии, соответствующих двум стадиям астрологии. Зодиакальная астрология даже самого примитивного вида нуждается в астрономических концепциях и наблюдениях, а гороскопия требует ещё более высокого уровня развития астрономии.» (8)

В частности, отмечая расцвет вавилонской астрономии после 530 г. до н.э., при Камбизе и его наследниках (когда происходит развитие лунной и планетной теории, организация интеркаляционной системы и интенсивная наблюдательная деятельность), ван дер Варден пишет:

«Я полагаю, что этот новый всплеск энергии связан с возникновением гороскопии. Астрологи, которые хотели составлять гороскопы, нуждались в методах предвычисления планет». (9)

Важно упомянуть, что ван дер Варден, постоянно отмечая связь астрологии и астрономии, вместе с тем постулирует и другую связь: между развитием астрологических систем и господствующими в конкретную эпоху религиозно-духовными учениями. Однако данная гипотеза не обосновывается учёным на системном уровне; ван дер Варден ограничивается констатацией примеров такой взаимосвязи из истории Древнего Египта и Месопотамии. (10) Легко заметить, что подобный способ аргументирования оказывается разрушительным для концепции ван дер Вардена, как только мы обращаемся к истории более поздних эпох. Действительно, как объяснить, что система гороскопической астрологии, возникшая в эллинистическом Египте во II–I веках до н.э., переживала свой очередной расцвет в Исламском Халифате и в позднесредневековой Европе, исходя из господствующих в этих культурах религиозных учений?

Констатацию связей астрономии и астрологии мы находим и в трудах другого выдающегося историка науки – Александра Койре (Koyré; 1892–1964), считавшего, что «...доводы «за» и «против» некоторой научной теории не всегда сводятся только к рассмотрению её технической значимости» и что «связное объяснение рассматриваемых явлений... зависит от множества других факторов» (11). Одним из подобных факторов, определивших теоретические выборы Клавдия Птолемея, оказывается, по мнению А.Койре, вера Птолемея в астрологию:

«Я думаю, что Птолемей решился на подобный разрыв между астрономией физической и астрономией математической потому, что он верил в астрологию и что с астрологической точки зрения было бесполезно знать, как физически планеты достигают данного места на небесном своде» (12) .

Не обходит стороной примеры системного синкретизма астрономии и астрологии и прославленный теоретик динамики «научных революций» Томас С. Кун (Kuhn; 1922–1996). В отличие от ван дер Вардена, стремившегося к объективации истории научных фактов, и в отличие от Александра Койре, учитывавшего субъективные выборы любого учёного, Томас Кун обращается к «парадигмам», создаваемым научными школами и сообществами, однако фиксирует ту же самую мысль о связи астрономии и астрологии:

«Ещё интереснее наблюдать стойкость целых школ, всё более и более изолирующихся от профессиональной науки. Примером тому служит астрология, бывшая в свое время частью астрономии.» (13)

Многочисленные примеры интересующей нас взаимосвязи двух дисциплин содержатся в фундаментальном трёхтомном справочнике Галины Матвиевской и Бориса Розенфельда «Математики и астрономы мусульманского средневековья и их труды (VIII-XVII вв.)» (14). Его авторы, ведущие советские специалисты в истории астрономии и математики исламского мира, на протяжении всего труда неустанно фиксируют следующие факты:

•    Множество астрономов мусульманского Средневековья были практикующими астрологами.

•    Авторы многих астрологических трактатов одновременно выступили и авторами трудов по астрономии.

•   Важнейшими астрономическими сочинениями учёных арабских стран и Среднего Востока являлись зиджи (астрономические таблицы), которые содержали табличные данные, необходимые для астрологических предсказаний, а также другие сведения по астрологии(15).

•    Популярнейшим жанром астрологической литературы в странах ислама было «Введение в приговоры звёзд» (Матвиевская и Розенфельд приводят описания более 150 трактатов данного типа (16), а в подобных «Введениях» стандартно имелось изложение основ астрономии (17).

Неразрывное единство этих двух дисциплин прослеживается даже на уровне базовой терминологии: в арабском языке термины ‘илм а-нуджум, танджим («наука о звёздах») обозначали и астрономию и астрологию (18).

Однако о причинах столь прочной связи между астрологией и астрономией в исламском средневековье Г.П. Матвиевская и Б.А.Розенфельд не упоминают на 1600 страницах своего труда ни единым словом.

Равным образом, и у Бартеля ван дер Вардена, и у Александра Койре, и у Томаса Куна, а также у ряда других исследователей (ссылки на высказывания которых заняли бы слишком много времени) мы практически не найдём доводов или аргументов, которые выходили бы за рамки устойчивой констатации исторической связи астрономии и астрологии – двух дисциплин, столь различно атрибутируемых в настоящее время.

Комментарии:

1. Птолемей К. Альмагест: Математическое сочинение в тринадцати книгах / Пер. с древнегреч. И.Н.Веселовского. Науч.ред. Г.Е.Куртик. М.: Наука. Физматлит, 1998.

2. Ptolemy. Tetrabiblos / Edited and translated by F.E.Robbins. Cambridge, Massachusetts; London: Harvard University Press, 2001

3. ал-Бируни А.Р. Книга наставлений по основам искусства астрологии / Вступ. ст., пер. и общ. ред. Р.Броля. – М.: Мир Урании, 2007.

4. Улугбек М. Илми нужум. Астрология / На узбекском, англ. и рус. яз. Пер. и комм. Ашрафа Ахмада. Ташкент: Изд-во народного наследия им. Абдуллы Кадыри, 1994.

5. Ван дер Варден Б.Л. Пробуждающаяся наука. Математика древнего Египта, Вавилона и Греции. Изд. 3-е, стереотип. М.: КомКнига, 2007. С. 557.

6. Там же, с. 359.

7. Ван-дер-Варден Б. Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии / Пер. с англ. Г.Е. Куртика под ред. А.А. Гурштейна. М.: Наука, 1991.

8. Там же, с. 190–191.

9. Там же, с. 193.

10. Сводную схему этапов развития астрологии и религии Б.Л. ван дер Варден приводит на с. 184 указанного труда.

11. Койре А. Очерки истории философской мысли. О влиянии философских концепций на развитие научных теорий / Пер. с фр. Я. Ляткера. 3-е изд. М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 12.

12. Koyré A. Les étapes de la cosmologie scientifique // Koyré A. Etudes d'histoire de la pensée scientifique. Paris: Presses Universitaires de France, 1966. P. 79.

13. Кун Т. Структура научных революций / Пер. с англ. И.З.Налетова. М.: АСТ, 2009. С.

14. Матвиевская Г.П., Розенфельд Б.А. Математики и астрономы мусульманского средневековья и их труды (VIII-XVII вв.). В 3-х кн. М.: Наука, 1983.

15. Матвиевская, Розенфельд, цит. соч., кн. 1, с. 80.

16. Сводный указатель «Введений в астрологию» дан в кн. 3, с. 144-145.

17. Цит. соч., кн. 1, с. 81.

18. Там же, с. 79.

Продолжение:

Московченко И.Б. 1.2. Проблемы изучения истории взаимосвязей астрономии и астрологии.